Раскол Христианской церкви

Раскол Христианской церкви в 1054 году, также Великий Раскол и Великая схизма — церковный раскол, после которого окончательно произошло разделение Церкви на Римско-католическую церковь на Западе с центром в Риме и Православную — на Востоке с центром в Константинополе.

Христианская Церковь, по естеству своему единая и вселенская, в течение своей исторической жизни подвергалась многократным разделениям; некоторые из них миновали, другие дожили до наших дней.

Св. Василий Великий видит общую причину всех этих разделений в слабости у некоторых христиан чувства взаимной братской любви и уважения: в случае разномыслия они ставят мнение свое или своей партии выше мнения всякого другого лица, не соглашаются подчинить его даже голосу целых церквей и всей вселенской Церкви, всех хотят учить, а сами ни у кого не считают возможным учиться.

Разногласия, подававшие повод к образованию в церкви партий, прекращавших друг с другом церковное общение, были двоякого рода: одни касались вопросов догматических, другие – вопросов церковного управления. Первым с конца II в. усвоено преимущественно название ересей; за вторыми остался термин «схизма» (раскол), в I-II вв. означавший всякие церковные разделения.

Из всех церковных разделений безмерно важнейшее во всемирно-историческом отношении есть существующее уже 1000 лет разделение вселенской Церкви на восточно-православную и римско-католическую. Это разделение представляется, с восточно-православной точки зрения, последствием властолюбия и умственной гордости пап и неправославных мнений и новшеств, допущенных ими в западный патриархат («латинская ересь»); с римско-католической оно рассматривается как раскол, возникший вследствие отказа Востока признавать своего законного верховного главу в лице папы Старого Рима («греческая схизма»).

Уже в V-VII вв. церковное общение между Римом и Византией несколько раз нарушалось, когда сталкивались папы и императоры, или папы и патриархи. «Генотикон» патриарха Акакия и императора Зенона, требовавший в угоду монофизитам отречения от Халкидонского собора, вызвал 35-летнее разделение церквей Рима и Византии (482-519).

Принятие папой Вигилием осуждения «Трех глав» (554) повлекло за собой отпадение от папства Африки, северной Италии и Иллирии; схизму удалось прекратить лишь папе Григорию Великому, который, однако, был в крайне натянутых отношениях с константинопольским престолом из-за титула «вселенский», принятого константинопольским патриархом Иоанном Постником (ум. 595).

На 6-м Вселенском соборе легаты папы Агафона доставили еще раз крупную победу руководимому Римом православию над новой «императорской» ересью – монофелитством; но тот же собор показал, что на Востоке уже стали чувствовать тяжесть папской руки и готовились отстаивать свою самостоятельность.

Вместе с тем он впервые поколебал на Востоке доверие к непогрешимости Римской кафедры, осудив в числе монофелитов папу Гонория, и папа Лев II утвердил это осуждение.

На Пято-Шестом (Трулльском) Вселенском соборе (692) в присутствии тех же апокрисиариев Рима было, между прочим, постановлено следующее: 1) подтвержден 28-й халкидонский канон о полном равенстве патриархов Старого и Нового Рима; 2) составлен список источников вселенского церковного права, причем были обойдены почти все западные соборы и декреталии пап, и принято 85 апостольских правил, тогда как на Западе их признавалось лишь 50; 3) обязательное безбрачие пресвитеров и диаконов осуждено как бесчеловечное и неосновательное требование; 4) запрещен пост в субботу; 5) возобновлен запрет апостольского собора вкушать удавленину и кровь, что разрешалось римской церковью; б) запрещено изображать Иисуса Христа на иконах в виде агнца, указуемого перстом Предтечи – а такие изображения были весьма распространены на Западе.

Папа Сергий I принял Шестой собор, но отвергнул Трулльский и не дозволил опубликование его канонов в своем патриархате. Если тогда же не последовало окончательного разрыва, то потому, что на византийский патриархат вскоре затем обрушилась последняя императорская ересь – иконоборческая, потрясавшая церковь в течение более ста лет.

При императорах иконоборцах (725-784 и 815-843) официальные церкви были разделены, но тем с большей энергией поддерживали связь с Римом сверженная иконоборцами иерархия, восточное монашество и народ; восточные патриархаты тоже решительно восстали против иконоборчества.

Св. Феодор Студит (759-826), опираясь в своей оппозиции иконоборчеству на Вселенскую Церковь, первый голос в ее среде отдавал папе. В посланиях к Льву III и Пасхалию I он превозносит Римскую кафедру в выражениях, которые поныне доставляют католикам арсенал доказательств, будто православный Восток до Фотия признавал папский примат.

На самом деле иконопочитатели так же мало были склонны к этому, как и иконоборцы: на Седьмом Вселенском соборе послания папы Адриана I были прочитаны в греческом переводе, причем провозглашения папой своего примата были просто опущены или сильно сглажены.

Когда империя и официальная византийская церковь вернулись к православию и на кафедрах Рима и Византии явились Николай I и Фотий, энергичные и искренние представители идеи своих церквей, – тотчас сказалось, как далеко зашла рознь; единство было уже чисто внешнее; для сохранения его ни та, ни другая сторона не хотела жертвовать своей самостоятельностью и своеобразием.

В 857 г. кесарь Варда, всесильный дядя императора Михаила III Пьяницы, был отлучен от причастия патриархом Игнатием, будто бы за сожительство со снохой, а на самом деле за заключение в монастырь своей сестры и матери императора, императрицы Феодоры, ревностной почитательницы монахов и Игнатия.

Варда низложил Игнатия и поставил в патриархи протоспафария и государственного секретаря Фотия, искусного и опытного дипломата, ученейшего человека своего времени и выдающегося богослова. В законности этого постановления можно было очень сомневаться, так как Игнатия устранили без суда, светской властью, и никак не могли принудить к отречению; в константинопольской церкви возник раскол.

Спор Игнатия и Фотия был вовсе не личный, и его нельзя оценивать с лично-нравственной точки зрения. В лице Игнатия на византийский патриарший престол взошла монашеская партия «зилотов» – крайних аскетов, консерваторов, образевавшаяся в среде православных как крайняя степень противодействия реформационным и светско-научным стремлениям иконоборцев.

Фотий же принадлежал к православной партии «политиков», которые высоко ценили науку, преклонялись перед военными и законодательными заслугами иконоборцев и требовали, в своей оппозиция им, не застоя, а движения далее в колее православия. К этой партии принадлежали патриархи Тарасий (дядя Фотия, руководитель 7-го Вселенского собора), Никифор и Мефодий (доставивший в 843 г. второе торжество православию и окончательно примиривший его с правительством).

Свержение Игнатия было отпором Варды зилотству, которое грозило превращением империи в монастырь и политическим крушением ее. «Зилоты» были правы только в том, что «политики» бывали нередко чересчур усердными союзниками правительства и сквозь пальцы смотрели на (православный) цезаропапизм.

В 859 г. состоялся собор, утвердивший Фотия и отлучивший Игнатия за непокорство церкви. Игнатиане не покорились, а в их числе были весьма влиятельные люди, напр. св. Николай Исповедник, студийский игумен, ученик св. Феодора.

В 861 г. состоялся новый собор в котором участвовали и легаты папы Николая I Родоальд (еп. г. Порто) и Захария (еп. Ананьи); этот собор опять утвердил Фотия. Легаты подписали это определение вопреки данным им полномочиям, по которым папа поручал им лишь расследование дела, а право решения оставлял за собой.

Некоторые недовольные игнатиане бежали в Рим и изложили дело, со своей точки зрения, в форме апелляционной жалобы папе от лица Игнатия на суд собора. Ревность к делу своей партии увлекла игнатиан так далеко, что, обороняя свободу своей церкви от светской власти, они готовы были предать эту самую свободу папам, формально признав римский примат, в римском его толковании.

Началась переписка, из которой выяснилось, что Фотий и император считали спор домашним делом патриархата и ожидали от папы не суда, а лишь чисто формального признания совершившегося факта. Сам папа намекал, что он не прочь согласиться с собором, если Фотий уступит Риму фессалоникское викариатство, входившее некогда в римскую церковную область. Фотий отвечал, что это дело императора, а в случае перенесения дела на суд вселенской Церкви соглашался признать за папой лишь такой же голос, как за прочими патриархами.

Тогда Николай I кассировал на соборе в Риме (863) решения собора 861 г., отлучил своих легатов, подписавших эти решения, и объявил Фотия лишенным священства и отлученным, а Игнатия – законным патриархом. В Константинополе пока смолчали, но Фотий и не думал оставлять кафедры.

В 864 г. крестился болгарский князь Борис (Михаил): крещение совершал епископ, присланный от Фотия, восприемником был император. Опасаясь, как бы церковная зависимость от Византии не перешла в политическую, князь Борис в 866 г. обратился в Рим с просьбой прислать ему епископов и священников.

Просьба была принята с восторгом; латинские иерархи вытеснили греков и стали вводить filioque и латинские порядки, резко и несправедливо очерняя перед болгарами порядки греческие. Фотий окружным посланием сообщил восточным патриархам о том, что делается в Болгарии, подверг латинские новшества резкой критике, особенно выдвигая незаконность искажения символа веры, и пригласил их на вселенский собор для суда над папой.

В 867 году собор состоялся; папа был объявлен низложенным, было постановлено просить императора Людовика II о выполнении этого решения. Но в том же году имп. Михаил был убит; его преемник (и убийца) Василий Македонянин тотчас низложил виднейших сторонников убитого и прежде всего – Фотия; Игнатий стал опять патриархом, и с преемником Николая, Адрианом II, были возобновлены сношения.

В 869 г. в Константинополе состоялся новый собор, на котором уполномоченные папы вели себя донельзя заносчиво. Вместо суда над Фотием они просто потребовали подписи под папской формулой осуждения Фотия. Фотий был анафематствован и сослан в заточение; списки деяний собора 867 г. обречены на истребление.

И теперь, однако, папа не достиг всего, чего хотел; решение болгарского вопроса было предоставлено третейскому суду представителей Востока, и впоследствии Игнатий, несмотря на протесты пап, вернул Болгарию в зависимость от Византии.

Собор 869 г., «8-й вселенский», по числу членов оказался просто жалок сравнительно с фотиевыми соборами. Он начался с десятка членов; на девятом заседании их было менее 40; на последнем, десятом (28 февраля 870 г.), со всеми усилиями едва довели их число до 109.

Весь Восток почувствовал в этом соборе тяжкую национальную обиду. Фотиева партия только выиграла от осуждения своего вождя на таком соборе и не думала сдаваться. Ни один епископ – не только из числа поставленных самим Фотием, но и из тех, которые, будучи поставлены до него, признали его патриархом, – не принял соборных определений; сами игнатиане скоро увидели, что папа их руками только загребал жар для себя.

Через несколько лет император Василий не мог более сомневаться в своей ошибке: Фотий был возвращен ко двору и сделан воспитателем царских детей; патриарх Игнатий, узнав ближе своего соперника, тесно сошелся с ним и, умирая, завещал ему кафедру (878).

Вступая на нее вторично, Фотий был на Востоке признан почти единогласно и даже восторженно. Завязались опять сношения с папой, Иоанном VIII, который дал понять, что согласен признать Фотия патриархом, если последний будет считать это признание папским соизволением и уступит Риму Болгарию.

С такой инструкцией явились его легаты в Константинополь на собор 879, но не получили возможности даже высказать свои требования. О Болгарии вовсе не было речи; легатам предложили не снимать анафему с Фотия, а анафематствовать собор 869 г. и всякого, кто осмелится что-либо добавлять к Никео-Цареградскому символу веры. Этим явно осуждалось filioque. Легаты согласились на это, что вызвало на Западе такое же недовольство, как деяния 869 г. – на Востоке. Иоанн VIII поспешил отвергнуть собор и опять анафематствовать Фотия. Следующие папы поступили точно так же; всех папских анафем на Фотия насчитывается 12.

После второго низложения Фотия (в 886) и до окончательного разделения церквей (1054) сношения между церквами были редки и случайны; до конца X в. в них преобладало чувство единства, с этого времени – рознь. Отношения были хуже всего тогда, когда кафедры были заняты лучшими людьми. Патриарх Николай Мистик, последователь Фотия, отказался в 905г. благословить четвертый брак императора Льва VI Философа и был низложен при содействии легатов папы Сергия III, так как на Западе четвертый брак считался позволительным; но в 912 г. Николай опять явился на престоле и успел примириться с партией своего соперника Евфимия; в акте единения четвертый брак был запрещен. Разрыва с Римом не последовало, так как не с кем было разрывать: папский престол представлял в это время жалкое зрелище. На соборе 995 г. или 996 г. провозглашена была вечная память всем патриархам, препиравшимся с папами.

С 1024 до 1046 гг. папство опять пришло в упадок; папа Иоанн XIX в 1024 чуть было не согласился за деньги признать за константинопольским патриархом титул «вселенского и всего Востока», но взрыв негодования в Западной церкви заставил его оборвать переговоры.

Наконец, при папе Льве IX (1049-1054) и патриархе Михаиле Керуларии (1043-1054) совершился окончательный разрыв. Папа Лев IX тщетно требовал от императора Константина Мономаха возвращения кафедре св. Петра всех земель, перечисленных в Donatio Constantini [Константиновом даре] и находившихся во власти императора, а Михаил Керуларий поручил еп. Охридскому (болгарскому) Льву составить послание с перечислением и осуждением латинских новшеств и послать его епископу Иоанну Транийскому. К упрекам, сделанным Фотием, здесь были прибавлены новые, особенно против обычая употреблять для евхаристии опресноки (άςσμα, азимитская ересь).

Послание было показано кардиналу Гумберту, который перевел его по-латыни и показал папе. Папа отослал письмо патриарху, требуя объяснений, «как осмелились произносить приговор над кафедрой, которую не позволено судить никому из смертных». Император и патриарх отвечали сперва в примирительном духе.

В мае 1054 г. в Константинополь прибыли легаты: Гумберт, Петр, еп. Амальфи и Фридрих Лотарингский, кардинал и канцлер римской церкви. По настоянию императора, студийский игумен Никита Стифат в присутствии легатов сжег свое полемическое сочинение против латинян, хотя это был только ответ на еще более резкое сочинение Гумберта («Диалог») против послания Льва Охридского.

На сожженное сочинение Гумберт отвечал новым, крайне бранчливым. Все это повело к тому, что хотя император Константин стоял за легатов, приказывал переводить и распространять в народе сочинения Гумберта, но всем стало ясно, что Рим ставит ультиматум: безусловная покорность или разрыв.

Оскорбленный патриарх 15 июня отказался продолжать переговоры. На другой день легаты положили всенародно, во время богослужения, на престол св. Софии акт отлучения патриарха и его партии, полный грубейших обвинений и бранных слов, и 17 июня уехали из Константинополя.

Тогда Керуларий созвал собор, произнесший анафему против легатов, и разослал окружное послание, предостерегая весь Восток от церковного общения с Римом. Во всех восточных церквах с этих пор перестали поминать папу при богослужении.

Читая бесчисленные сочинения «против латинян», написанные после разделения византийцами и православными славянами, легко получить впечатление, будто все разделение произошло из-за мелких дисциплинарных и обрядовых различий, которым, по слепой злобе и невежеству, придано было принципиальное значение.

У Фотия различий указано 10, у Керулария 20, другие насчитывают их 30, 60, 90 и даже 250. Но различия эти существовали и были известны задолго до разделения и сами по себе никогда не считались достаточной причиной для нарушения церковного общения, если только не касались догмата.

Сам Фотий в письме к папе Николаю от 861 г. оправдывает свое возведение прямо из мирян в патриархи (он прошел все церковные степени в шесть дней) тем, что восточный канон допускает это: так были поставлены св. Нектарий (в IV в.), свв. Тарасий и Никифор; указав ряд различий между Востоком и Западом, Фотий говорит: «ни от кого не требуется исполнения не принятого в его стране закона, лишь бы не нарушалась вера и вселенский канон».

Монах Ратрамн Корвейский, написавший, по вызову Николая I, сочинение «Contra Graecorum opposita», на основании того же принципа объявляет пустыми все упреки, делаемые греками (в письме имп. Михаила к папе Николаю I) латинской церкви по дисциплинарным вопросам. При всех попытках воссоединения стороны очень быстро соглашались признать за каждой стороной ее практику, и единственными, но непреодолимыми преградами являлись неизменно главенство папы и учение об исхождении Св. Духа.

Все остальные разногласия – не причины разделения церквей, а показатели, до чего дошло взаимное раздражение и как тщательно всякая сторона стремилась оберегаться от всякого соприкосновения с другой. До Пия IX существенными причинами разделения церквей, кроме выше указанных, считалось еще католическое учение о значении добрых дел для спасения («пелагианство в римской Церкви») и в связи с ним учение о сверхдолжных заслугах святых, об индульгенциях и о чистилище. Пий IX, провозгласив догматами мнения о непорочном зачатии Богородицы (в булле об этом новом догмате авторизуется теория догматического развития, тоже несогласная с православным учением) и о непогрешимости папы в вопросах веры придал разделению церквей еще два догматических основания.